Во время пандемии сотни тысяч моряков по всему миру оказались заперты на своих судах, многие из них не могут получить необходимую медицинскую помощь. Те же, кто остался на берегу, рискуют надолго остаться без работы. О проблемах работников морского транспорта во время пандемии коронавируса рассказал корреспонденту “Ъ” Марианне Беленькой председатель российского профсоюза моряков Юрий Сухоруков.

— Какие проблемы возникли у моряков из-за пандемии?
— Пандемия коснулась всех сфер жизни, всех стран, всех трудящихся. Почему мы считаем важным говорить именно о моряках? Во-первых, потому, что большинство моряков объединены в нашем профсоюзе и это наша обязанность — оказывать им помощь в сложных ситуациях. 90% перевозок в мире приходится на морской транспорт, который является важной частью глобальной сети поставок различных товаров, в том числе медицинского характера.
Сейчас в море находятся сотни тысяч моряков разных национальностей, которые работают на грузовых и пассажирских судах. И все они превратились фактически в заключенных, у которых нет возможности сойти на берег и улететь домой из-за закрытия границ многих государств и отсутствия авиарейсов.
У некоторых моряков также возникает проблема действительности их профессиональных документов, без которых они не могут работать на судне. Такие документы обычно действуют пять лет, затем их нужно менять, это делается на берегу, с прохождением дополнительного обучения.
— Сколько россиян оказалось в такой ситуации?
— По нашим оценкам, всего работают на торговых судах от 80 тыс. до 100 тыс. российских моряков — и под российским флагом, и под иностранным. Но проблемы возникают не только у тех, кто в море и не может сойти на берег, но и у тех, кто на берегу и не может попасть на судно.
Моряки зачастую получают заработную плату, только находясь на судне, у них, как и у всех, кредиты, семьи, а дохода нет.
Проблем очень много, и они возникают как в России, так и в большинстве стран мира. Не случайно генсек Международной конфедерации профсоюзов Шаран Барроу обратилась на прошлой неделе к лидерам и правительствам стран G20 с просьбой содействовать смене экипажей в портах и оказывать им другую необходимую помощь, несмотря на пандемию. Эти рекомендации были распространены Международной морской организацией ООН в виде циркуляра еще 27 марта 2020 года. Но многие правительства их игнорируют, хотя профессиональные моряки и морской персонал независимо от гражданства входят в категорию ключевых работников, которые оказывают услуги, необходимые для жизнедеятельности людей на планете.
В своем выступлении Шаран Барроу обратила внимание на блок проблем, которые решить пока не получается. Международная организация труда, Международная морская организация, Международная организация транспортных рабочих, куда входит наш профсоюз, Международная ассоциация судовладельцев инициировали целый набор инициатив о первоочередных мерах, которые, с нашей точки зрения, должны быть приняты правительствами всех стран.
— Каких конкретно?
— Во-первых, моряков необходимо признать ключевыми работниками в условиях пандемии, как медиков. Потому что из-за проблем со сменами экипажей может возникнуть дефицит на рынке морских перевозок в связи с усталостью моряков.
Также считаем необходимым проводить смены экипажей по принципу зеленого коридора, с минимальным временем нахождения моряков на берегу во время путешествия на судно или с судна.
Для этого нужно определить специально оборудованные аэропорты, которые могут предоставить безопасную репатриацию для моряков. Достаточно восьми–десяти: на обоих побережьях США, в Европе, странах Азиатско-Тихоокеанского региона, Африке, Латинской Америке. Кроме того, нужно определить порты, где могут проходить смены экипажей. Идеально, когда порт и аэропорт находятся в одном месте или рядом, как Роттердам и Амстердам.
Плюс есть специфичная для российских моряков проблема, ее тоже надо как-то решать. Все иностранные консульства на территории России закрыты уже полтора месяца, невозможно продлить визу или получить новую. И даже если мы создадим все транспортные хабы, а виз не будет — здорово, конечно, но не для россиян. Мы начнем терять рабочие места, которые займут представители других государств, у которых нет визовых проблем.
Вы не представляете, как морскому сообществу приходится сейчас выкручиваться и разрабатывать логистику для репатриации экипажей. Нас пока во многом спасает путь через Белоруссию.
Судно приходит в Сингапур, оттуда самолетом в Амстердам, затем перелет в Минск, а там уже экипажи встречают специально оборудованные автобусы, где соблюдаются все санитарные нормы, и их везут в Россию.
Еще один путь — буквально пешком. Например, переход границы по пешеходному мосту из Ивангорода в Нарву. Там встречает агент и везет на судно. Поначалу эстонские пограничники пропускали, а наши не могли, так как распоряжением правительства границы на выезд были закрыты для всех наших граждан. Сейчас вопрос решили — в распоряжение внесено изменение.
— Какие самые тяжелые ситуации, с которыми вы столкнулись?
— Их очень много. Но были буквально такие, где речь шла о жизни и смерти. Ни одна страна не должна использовать нынешний коронавирусный кризис для игнорирования своих обязательств по оказанию срочной медицинской помощи любому нуждающемуся моряку. Но именно с этим мы столкнулись в Индонезии.
Там власти просто отфутболивали моряка с подозрением на инсульт, несколько дней гоняли судно из порта в порт, пытались отправить его в Сингапур и на Шри-Ланку, хотя была дорога каждая секунда.
В итоге мы запросили помощь у дружественного нам профсоюза моряков Индонезии, судну разрешили зайти в порт Белаван, но и тут чуда не случилось: медицинский катер не пришел. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не вмешательство первых лиц Министерства транспорта и МИД России. Несмотря на чрезвычайную занятость из-за COVID-19, они мгновенно отреагировали на нашу просьбу, отложили в сторону все дела и занялись спасением жизни гражданина своей страны, что не может не вызывать у меня, моих коллег чувства гордости и уважения. Только благодаря их настойчивости и активной поддержке ситуацию удалось переломить.
— Редко в последнее время приходится слышать добрые слова в адрес представителей российской власти.
— Я вообще был поражен. МИД во время этой эпидемии коронавируса работает исключительно хорошо. Я даже не ожидал такой человечной реакции на наши обращения. В Индонезии и в ходе еще одной истории в Сингапуре российские послы лично включились в решение вопроса, держали все под своим контролем. Не всегда все и сразу получается, так как местные власти отказываются сотрудничать, ссылаясь на тяжелую эпидемиологическую обстановку, но нам важно, что у нас есть поддержка и дипломатов, и нашего профильного Министерства транспорта.
— А что случилось в Сингапуре?
— На самом деле началось все с Вьетнама. 8 апреля моряк скончался во время якорной стоянки в Камфа. Было подозрение на сердечный приступ. Администрации порта были предоставлены все запрошенные документы, необходимые для срочной репатриации тела на родину. Членов экипажа проверили на наличие COVID-19 — тесты показали отрицательный результат. Несмотря на это, вьетнамские власти отказались давать разрешение на транспортировку тела.
18 апреля судно взяло курс на Сингапур. Здесь, согласно договоренности, теплоход ждали, в портовой администрации подтвердили, что снятие тела возможно. Однако в последний момент из-за новой вспышки COVID-19 в Сингапуре судну запретили заход в порт. Только спустя несколько дней в результате непрерывной работы судовладельца с нашим МИДом и консульством, контактам нашего профсоюза с Международной федерацией транспортников и другими профильными международными организациями проблему удалось решить. Нам очень помогла Мэри Лю, президент профсоюза офицеров Сингапура.
— Профсоюзная солидарность, получается, не миф…
— Да, это работает. У нас у всех, так сказать, круговая порука, и мы помогаем друг другу, особенно когда речь идет о жизни человека.
Не все, особенно молодежь, понимают, зачем нужен профсоюз, но в критических ситуациях, таких как сейчас, это особенно видно.
У нас 72 тыс. членов, мы входим в различные международные организации, и это совсем другая история, когда не один человек и даже не одна компания бьются с системой, а им на помощь приходят мощные структуры, которые я уже упомянул в начале разговора. Все вместе, в одной связке мы боремся за каждый отдельный случай, за каждого моряка. Эти структуры очень помогли нам в Индонезии и Сингапуре.
— Если кто-то раньше не понимал важность профсоюза, а теперь вдруг, оказавшись в беде, осознал, поможете?
— Поможем обязательно, но в основном проконсультируем, что делать и куда обращаться. Если необходимо расходовать ресурсы профсоюза, то в соответствии со своим уставом мы можем это делать только на наших членов, они, в том числе, платят членские взносы. Вся наша деятельность направлена на помощь им. Это как в страховании: нельзя сначала разбить машину, а потом идти страховаться.
— Обращений сейчас много?
— Да. Постоянно. Только из последних — россияне, работающие на пассажирских судах на американские, итальянские, норвежские круизные компании, уже полтора месяца не могут сойти на берег. Речь идет в основном о тех, кто работает в регионе Карибского бассейна. Суда заходят в Майами или Сан-Диего, чтобы пополнить запасы еды и воды, пассажиров давно выпустили, а вот с экипажами проблема.
Получается вывезти только в случае, если разрешают местные власти (США) и набирается одновременно большое число человек из одной страны на одном судне.
У нас около 120 человек, которые работают на разных судах одной компании — Royal Caribbean. Но подгадать их высадку, прохождение карантина, переезд с западного побережья в Нью-Йорк, чтобы попасть на выездные рейсы, очень сложно. Непонятно, когда корабль зайдет в порт, когда будет выездной рейс. Обратились в компанию, ждем, когда они предоставят нам график заходов в порт. После этого будем обсуждать эту ситуацию с нашим МИДом — что делать с людьми. Учитывая отзывчивость в других ситуациях, надеемся, что и здесь вопрос решится, хотя понимаем, что сейчас это непросто. Но людям важно знать их перспективы.
Еще одна свежая проблема у нас в Кейптауне. Там не может сойти на берег экипаж российского сухогруза. Власти ЮАР отказываются предоставить обсервацию или дать вывезти экипаж. Мы определили логистику, договорились с компанией Global Voyager Assistance Group, которая готова организовать под флагом Красного Креста высадку экипажа, доставку его в аэропорт и потом вывезти людей в Москву, а затем во Владивосток — экипаж в основном оттуда. Но надеемся, что и здесь все решится. Это сложно, долго, но решаемо.
— Трудно представить, что сейчас можно организовать частный рейс…
— Пока моряк находится на судне, судовладелец полностью отвечает за оказание ему медицинской помощи и его репатриацию. Обычно эта ответственность страхуется. Это выбор судовладельца — продолжать платить немаленькую заработную плату экипажу или организовать частный рейс. В тех случаях, когда речь идет о жизни и смерти, это необходимость. Так, например, Global Voyager Assistance Group организовала в начале апреля специальный санитарный рейс для доставки моряка с инсультом из Гвинеи-Бисау на родину. Нам тут тоже пришлось вмешаться, так как возникла проблема с госпитализацией в Калининграде, которая требовалась сразу по прилете. В условиях пандемии это в любом случае непросто, к тому же все происходило в выходной день, так что не сразу удалось выйти на компетентных людей, но в итоге все закончилось благополучно. Спасибо правительству Калининградской области за участие и оперативную работу в столь сложных условиях.
— В России проще разрешать проблемы, чем за рубежом?
— Где как. Проблемы возникают тогда, когда чиновники не хотят их решать.
Так, около месяца мы не могли найти понимания с губернатором Мурманской области. Первая история началась еще 27 марта. Приходит огромный танкер — 105 тыс. тонн нефти на борту. Подготовлена смена экипажа. Люди приехали в Мурманск — со всеми тестами, здоровые. И им нужно сесть на судно и уйти в рейс. На борту сидит экипаж, который должен смениться и уехать домой. Но экипаж получает распоряжение от местного Роспотребнадзора сидеть на борту и ждать, когда пройдет 14 дней карантина после выхода из последнего иностранного порта. Таково решение губернатора.
Дальше возникает цепочка: один экипаж сойти не может, другой — сесть. В итоге суда с грузом простаивают, люди страдают, компания несет убытки. И таких заходов в порт — как минимум один еженедельно.
Мы отправили множество писем куда только можно с вопросом «что происходит?». Никому же не придет в голову, чтобы экипаж самолета, прилетевшего из-за границы, проводил 14 дней карантина прямо в кабине авиалайнера. В чем разница между самолетом и судном? После поднятого нами шума завертелась круговерть. Транспортная прокуратура написала письмо местным властям, глава Роспотребнадзора Анна Попова написала свое письмо, буквально в четверг вышло отдельное разъяснение Роспотребнадзора, где написано, что держать моряков на борту судна для карантина недопустимо, организуйте для них обсерваторы. Это не сложно. И так делают во многих российских регионах. Сход на берег моряков хорошо организован. Автобусы подгоняются к судну, и моряков везут в обсерваторы, все в масках, вещи продезинфицированы. Нигде, кроме Мурманска, такой проблемы не было. Наконец вчера, 30 апреля, после всех усилий в постановления губернатора были внесены изменения, которые, как мы надеемся, прекратят описанную практику.
Другая распространенная проблема — требование об изоляции моряков, когда они для посадки на судно приезжают из одного региона в другой, хотя моряки отправляются из аэропорта сразу к судну специальным транспортом и, как правило, проходят тесты на коронавирус перед выходом в рейс.
В целом для того, чтобы снять существующие проблемы проезда моряков в нашей стране, в России, как и во всем мире, необходимо организовать для них «зеленые коридоры», обусловив их передвижение наличием необходимых защитных средств и медицинского мониторинга. Этот порядок должен быть единым на всей территории России. Именно об этом мы уже длительное время просим правительство и профильные федеральные ведомства.